Как избежать противоречий между философией и верой? Как говорить будущим теологам о Христе? Почему кризис веры необходим в отношениях с Богом? Эти вопросы мы обсудили с Юлией Юрьевной Федоровой, доцентом кафедры философии и культурологии УлГПУ и прихожанкой Покровского храма р.п. Чердаклы.
– Юлия Юрьевна, была ли в Вашей жизни «точка прихода» к вере или Вы в храме с рождения?
– Я не всегда была в храме, потому что застала время, когда церкви в Чердаклах, где я родилась и выросла, не было. Храм дореволюционной постройки был разрушен в конце 1950-х годов. Но моя бабушка Антонина Ивановна ежегодно возила меня в один из двух сохранившихся в советскую эпоху ульяновских храмов. Особенное впечатление на мое детское воображение оказывала Воскресенская церковь на старом кладбище. Росписи на стенах, иконы, подсвечники, утварь – все это я разглядывала с огромным интересом и восхищением. Кроме того, бабушка всегда молилась дома, давала мне читать сохранившиеся дома церковные книги. Например, Евангелие, которое когда-то было подарено еще моей прабабушке за успешную учебу в церковно-приходской школе при Покровском храме в Чердаклах. Незабываемое впечатление производила на меня брошюра с житием Марии Египетской. Все это формировало в душе начатки веры.
А когда бабушки не стало – мне тогда было 17 лет, – мы с мамой как-то вместе поняли, что теперь наступила наша очередь молиться за нее. И мы стали это делать по тем самым книгам, по которым совсем недавно молилась она. Это был 1988 год, год 1000-летия Крещения Руси, с которым, как известно, связано начало церковного возрождения в нашей стране. Поэтому наш внутренний порыв быстро получил опору вовне. Мы стали приобретать и читать религиозную литературу, которая начала широко издаваться, ездить по святым местам. Вскоре в Чердаклах стала возрождаться церковная община и действовать вновь обустроенный храм, и мы стали его прихожанами. Настоятель храма протоиерей Олег Беляев посоветовал мне заочно поступить в Свято-Тихоновский православный университет, за что я ему безмерно благодарна, потому что учеба в этом замечательном месте сделала мою веру более сознательной. То есть какой-то конкретной, единственной «точки прихода» к вере не было. Было много разных событий, в которых постепенно происходило углубление того, что сохранилось в семейной традиции.
– Вы преподаватель, кандидат философских наук. Есть расхожее мнение о том, что философия и вера несовместимы. Как у Вас получилось их соединить? Существуют ли эти противоречия на самом деле?
– Можно сказать, что у меня как раз в итоге и не получилось по-настоящему совместить. Я много лет преподавала философию в УлГУ, но выбирала и для диссертации, и для работы со студентами в основном темы, которые как-то связаны с христианской мыслью. После изучения теологии в Свято-Тихоновском университете стала проводить занятия у студентов-теологов в УлГПУ и с недавнего времени полностью перешла туда и преподаю только теологические дисциплины, чему очень рада. При этом знание философии мне очень помогает, тут можно полностью согласиться со средневековой формулой «Философия – служанка богословия». Но не более того. Когда глубже знакомишься со Священным Писанием, наследием святых отцов, традицией Церкви, философское знание само по себе как-то перестает насыщать, видится слишком узким, неспособным выйти к подлинной жизни. Вспоминаются известные слова Блеза Паскаля: «Бог Авраама, Исаака и Иакова – не Бог философов и ученых». И это действительно так. То есть противоречия как такового не существует, но есть иерархия, своего рода ступени познания, на которых теология для меня стоит выше философии.
– Вы преподаете у будущих теологов. Расскажите, пожалуйста, о своем опыте педагога. Что Вы чувствуете, когда говорите о Христе, о Церкви?
– Чувствую постоянную потребность соответствовать тому, о чем говорю. Это порой самое сложное: общаться со студентами так, чтобы слова были не просто информацией, набором сведений. Хочется, чтобы хотя бы что-то из сказанного на занятии было прожито опытным путем, а для этого нужно постоянно идти по пути духовной работы над собой, заботиться не только о своем профессиональном, но и о духовном росте. Здесь это неразделимо. Но если соответствовать не получается, то очень помогает известный педагогический принцип «уча – учусь». Нередко занятия со студентами являются причиной и почвой для укрепления веры. Например, особое значение в курсе агиологии (учения о святости и святых) для меня имеет тема «Апостолы», потому что каждый раз, когда говоришь о них, заново переносишься в атмосферу рождения Церкви, первоначального свидетельства о Воскресении Христовом. Неслучайно Книгу Деяний святых апостолов на богослужении читают именно в пасхальный период, она вся – непрекращающееся свидетельство.
– Расскажите, пожалуйста, немного о студентах-теологах. Кто чаще всего выбирает для учебы это направление?
– Учиться на теологов приходят самые разные люди: от вчерашних одиннадцатиклассников до депутатов и предпринимателей. Все, кто хочет больше узнать о Христе, о Церкви, об истории православной культуры. У нас есть бакалавриат и магистратура, возможны очная и заочная формы обучения, выделяются бюджетные места. Среди молодых людей, выбирающих «Теологию», есть как те, кто уже воцерковлен и делает сознательный выбор (таких, правда, единицы), так и те, кто подает документы «на всякий случай», чтобы пройти туда, куда хватит баллов. Интересно видеть, как за время учебы отношение таких студентов к Богу, вере и Церкви зачастую меняется, становится более заинтересованным, осознанным.
В связи с этим вспоминается мое самое первое занятие у теологов. Это была первая очная группа, набранная на направление «Теология». Мой предмет начинался у этой группы на третьем курсе, то есть они уже два года изучали различные теологические дисциплины. Придя на первое занятие, я, конечно же, решила поближе познакомиться со студентами и спросила их о том, почему они пошли учиться на теологов. И в ответ прозвучало дружное «Бог привел!». Потом каждый по отдельности пояснял свой ответ, и оказалось, что большинство из них попали сюда как бы «случайно», тоже из-за баллов или какого-то поверхностного интереса. Но вот к третьему курсу они уже осознали «неслучайность» своего выбора, действие Промысла Божия в своей жизни. Если такое происходит, это становится действенной мотивацией для дальнейшей учебы.
Вообще учеба на «Теологии» дает уникальную возможность получить знания, которые в совокупности больше нигде нельзя получить, – это одновременно широкая гуманитарная подготовка в области истории, филологии, знания языков, в том числе древних, и при этом погружение в непосредственный контекст духовной традиции Православия, возможность познать ее изнутри, включиться в нее, приобрести в ней опору.
– Юлия Юрьевна, а был ли в Вашей жизни кризис отношений с Богом? С чем он был связан? Какой опыт Вы приобрели после периода охлаждения в вере?
– Кризисы такого рода, конечно, случались. Причиной всегда является грех, какой-то неправильный выбор, особенно если он совершен сознательно. Трудно и болезненно потом бывает снова оживить свою душу. Но все это в конечном итоге бывает очень полезно, потому что именно в такие периоды начинаешь понимать, что значит для тебя вера, какое она есть драгоценное сокровище, как страшно ее потерять. Вспоминается, как протоиерей Димитрий Смирнов (+ 2020) однажды ответил на вопрос о том, как будут наказаны неверующие в будущей жизни. Он, в свойственной ему незабываемой манере, сказал: «А зачем их наказывать? Они и так уже достаточно наказаны. Быть неверующим – это уже самое большое наказание». Но точно так же можно утверждать, что быть верующим – это уже награда. «Вера – это дар Божий», – часто говорил наш первый митрополит, приснопамятный владыка Прокл. Вера – самая большая драгоценность в жизни человека. Ее нужно трепетно хранить и беречь, бороться за нее настолько, насколько это в наших силах.
– Согласны ли Вы с тем, что люди, являясь венцом Божьего творения, несут в себе отражение Его любви? Расскажите о человеке, который словом или поступком навсегда остался в Вашей памяти, тем самым изменив Ваше восприятие жизни.
– Знаете, я немного задумалась, кого вспомнить, отвечая на этот вопрос, потому что в моей жизни встречалось много замечательных людей. Но человек, которого я не могу не назвать, – это мой папа, Федоров Юрий Михайлович. Он всю свою жизнь проработал на одном месте – был начальником Чердаклинских районных электрических сетей – и много сделал для развития района. Например, знаю, что он сам разработал схему и провел резервные линии электропередачи по всем селам района, чтобы поставка электроэнергии в случае аварии была бесперебойной. Был инициатором строительства жилья для работников электроподстанции. А быть инициатором такого дела в те годы – значит «выбивать» все: от разрешения до стройматериалов. Каждый дом дался ему с трудом, но ему было важно, чтобы все сотрудники были обеспечены жильем. Много помогал он и храмам.
Папы не стало в 2012 году, и, как это часто бывает, мы осознаем «масштаб» человека, который был с нами рядом, уже после его смерти. Мне навсегда запомнились слова, сказанные одним из его друзей у гроба. Он подошел, положил цветы и сказал только: «Вот, человек!». Сам того не зная, он произнес евангельскую фразу, и это неслучайно. Потому что для папы настоящими жизненными принципами были евангельские заповеди: Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отворачивайся (Мф. 5, 42). И от взявшего твое не требуй назад (Лк. 6, 30). И мы все это видели, но при этом совершенно естественным для него было и то, что его левая рука не знала, что делает правая. Поэтому о многих проявлениях его доброты, милосердия, его помощи людям мы узнаем до сих пор, и часто от незнакомых людей. Все это действительно изменило восприятие жизни всех членов нашей семьи.
– Каждый из нас стремится создать прочные и искренние отношения со Христом. Мы слышим об этом на проповеди, читаем в книгах. Как Вы думаете, каковы отношения с Богом, к которым мы призваны, и как их достичь?
– Отношения с Богом, к которым мы призваны, описаны в Евангелии и Новом Завете как отношения сыновства. Научить человека относиться к Богу как к любящему и любимому Отцу – это, наверное, важнейшая мысль евангельской проповеди. Неслучайно притчу о блудном сыне некоторые толкователи называют сокращенным Евангелием. В этой притче изображены два сына, поведение каждого из которых показывает нам важнейшие черты настоящего сыновнего отношения к Богу. Младший сын в конечном итоге дает пример покаяния, смирения, веры в любовь и милость Отца. Старший сын ведет себя так, что становится ясно, каким не должно быть сыновнее отношение, – не должно быть лицемерия, корысти, самолюбия. Старший сын работал рядом с отцом, но имел «наемническое» сознание, думал о награде; младший же внутри себя согласился быть лишь наемником у отца, потому что понял, что больше без отца не может, – и снова получил сыновство. В духовной литературе часто встречается мысль о том, что нужно искать Бога, а не Божьего, то есть Самого Бога, а не тех благ, которые Он может нам дать. Это, на мой взгляд, и есть сокращенное выражение смысла этой притчи, и смысла искреннего, сыновнего отношения.
Но это, конечно, не сразу достигается. Святые отцы, основываясь на евангельских образах, часто говорят о трех ступенях на пути к Богу, трех состояниях: раба, наемника и сына. Смысл состояния раба и наемника – в приобретении навыка к добродетели, «вкуса к благому», как пишет авва Дорофей. Все три ступени реальны, но и тем, кто выполнил все заповеди, Господь заповедует считать себя рабами ничего не стоящими (Лк. 17, 10). Поэтому считать себя рабом и наемником, но при этом бояться огорчить Бога как Отца – это, наверное, и будет настоящим, правильным отношением.
– Юлия Юрьевна, всем известно, что для того, чтобы поближе узнать человека, нужно поинтересоваться, какая у него любимая книга. В контексте нашего диалога я попрошу Вас рассказать о самом любимом, дорогом событии евангельской истории.
– Любимая книга у меня тоже есть. Хотя мне приходится читать много разных книг и некоторые из них прочно входят в разряд любимых, но вот в этом году я заметила, что уже двадцать лет я периодически, иногда с большими перерывами, но возвращаюсь к одной и той же книге. Это письма игумена Никона (Воробьева) своим духовным детям «Нам оставлено покаяние». Вроде там все очень просто, но выраженные в этих письмах мысли порой выводят из какого-то внутреннего тупика.
А из евангельских событий для меня всегда особенно трогательно звучит история исцеления дочери жены-хананеянки, рассказанная в Евангелиях от Матфея и от Марка. Эта женщина обращается к Господу с невероятным смирением и дерзновением одновременно. На замечание Спасителя о том, что нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам, она отвечает: так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их (Мф. 15, 26-27; ср.: Мк. 7, 27-28). Где-то мне встречалось такое сравнение – одна крошка Святого Причастия больше целого мира. И вот ответ несчастной язычницы, ее согласие хотя бы на одну «кроху со стола», мне всегда напоминает о том, с какой верой, жаждой и в то же время смирением должно относиться к таинству Евхаристии.
– Господь говорит в Евангелии от Иоанна, что Он пришел для того, чтобы мы имели «жизнь с избытком» (Ин. 10, 10). Что это значит для Вас?
– Думаю, что можно рассматривать эти слова на разных уровнях, говорить о жизни души, о жизни вечной, о рождении свыше. Но у меня они уже много лет прочно ассоциируются с моей мамой, потому что я вижу в ней одно из проявлений этой «жизни с избытком». Оно выражается в неугасимом интересе к жизни, к людям, в умении оказать каждому человеку искреннее участие и сочувствие. Особенно меня восхищает то, с каким невероятным вниманием, благоговением и любовью мама относится к памяти своих усопших сродников. Они все для нее всегда живы, она говорит о них всегда со слезами и любовью, помнит все дни их памяти и дни рождения, творит о них молитвы и милостыню. В юности я этого не понимала, думала, что помнить нужно, конечно, но, так сказать, «в меру». Но мама постепенно приучила меня к этой живой памяти, и теперь я смотрю на старые фотографии в семейном архиве тоже с волнением, несмотря на то, что лично не знала, не застала большинство из этих людей. Вот это для меня тоже «жизнь с избытком». То есть человек жив, в том числе, пока для него другие живы и важны, когда он не замыкается в себе. И это потом продолжается в вечной жизни.
Память об ушедших сродниках никогда не бывает безответной. Они чувствуют эту память, и все, что сделано для них с любовью, потом как-то возвращается в событиях нашей жизни. Вот, например, в 2022 году нам почему-то захотелось больше узнать о воевавшем и погибшем в Заполярье брате моей бабушки – Макарове Петре Ивановиче. Когда стала смотреть документы, оказалось, что это год 80-летия его гибели (он погиб в 1942 году), и, конечно, мы особым образом его поминали. При этом я начала изучать материалы, связанные с войной в Заполярье. В результате моих «вопрошаний» один из мурманских поисковиков написал статью, раскрывающую подробности боя и список погибших на высоте «Яйцо» полуострова Средний. Помню, всего лишь год назад я водила пальцем по карте совсем незнакомого мне Архангельска, пытаясь найти место, где были расположены казармы, в которых несколько месяцев жили бойцы 63-й бригады морской пехоты перед отправкой в зону боев. И вот теперь с Архангельским краем у меня установилась прочная связь, потому что совершенно неожиданно мне открылась новая область исследований, связанная с творчеством архангельского писателя Бориса Шергина (1893-1973), в уникальном наследии которого очень много христианских идей и смыслов. Всем этим я, конечно, поделилась со своими студентами, и мы уже провели вместе с ними несколько интересных мероприятий, посвященных этому автору. Примечательно, что сам Шергин на страницах своих дневников часто писал именно о том, что в Церкви нет смерти, что ушедшие от нас приобщаются вечной жизни, той самой «жизни с избытком», которую дает нам Христос.
Беседовала Ксения Хайсанова
Газета «Православный Симбирск»