Подвиг новомучеников и исповедников Российских Церковь ежегодно вспоминает в начале февраля. Но этот год сугубо посвящен памяти одного из них – святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. В 2025 году исполняется 100 лет со дня его блаженной кончины. В числе памятных мероприятий, которые будут проходить в нашем городе в связи с этой датой, – работа выставки «Русская Голгофа: 1922-1925». О подготовке к выставке мы беседуем с краеведом Ольгой Николаевной Новосад.
– Ольга Николаевна, одна из самых скорбных страниц в истории страны и Церкви – это годы первосвятительства Патриарха Тихона. Что это было за время?
– Наверное, надо сразу вспомнить о том, что 18 ноября 1917 года на Всероссийском Поместном Соборе, спустя почти 200 лет после введенных новшеств Петра I, Русская Церковь избрала своего Патриарха. И действительно, годы его у престола – скорбные страницы: буйство обновленческого раскола, государственная политика атеизма, голод в стране. Задачей Патриарха было сохранить единство Церкви.
Биография Святейшего изобилует трагическими событиями вплоть до самой его кончины: покушения, домашний арест, периодические допросы… Даже по поводу его смерти существует версия, что он был отравлен. Это было время смуты в умах и душах, время расколов, реформ, построения нового Советского государства, оптимизма и страдания.
– Обновленческий раскол не обошел стороной и Симбирскую землю…
– После 1917-го наше духовенство то уходило в обновленчество, то приносило покаяние Патриарху Тихону, то вновь уходило в раскол. Владыка Вениамин (Муратовский), возглавлявший Симбирскую кафедру с 1910-го по 1920-й, дважды каялся перед Святейшим, но дважды изменил, переходя обратно в обновленчество.
Симбирскую землю «освобождали и оставляли» и белые, и красные. В 1918 году были закрыты все домовые церкви и духовные учебные заведения Симбирска: семинария и училища (духовное мужское, епархиальное женское). 1919 год – это Чапанное восстание в Поволжье, наиболее активное и в нашей губернии, когда крестьяне оказали сопротивление большевистским отрядам, проводившим продразверстку. Эти годы важны для нашей памяти тем, что именно тогда появились наши первые новомученики Собора Симбирских святых: священномученики Иоанн Ильинский, Владимир Пиксанов, Николай Покровский, Неофит Любимов.
– В 1921 году начался страшный голод в Поволжье. Патриарх Тихон старался оказать помощь голодающим, для этого был даже создан комитет, но вскоре советская власть закрыла его. А как справлялись с голодом в Симбирске?
– Сегодня я уже старше той своей бабушки, от которой в детстве слышала рассказы о голоде в Симбирске в 1920-е, 1930-е… Но память сохранила какие-то чудовищные детали истории моего рода, так что, читая документальные подтверждения, я понимаю, что в жизни было страшнее.
Есть очень интересный «Дневник» Александра Владимировича Жиркевича (1857-1927), внука губернатора Симбирска Жиркевича Ивана Степановича. Александр Владимирович, как и его дед, был офицером, получил блестящее образование, после окончания Петербургской военно-юридической академии был назначен в Вильну на должность военного защитника. Именно в городе Вильна (сегодняшний Вильнюс) он познакомился с митрополитом Виленским и Литовским Тихоном – два года будущий Патриарх служил на Литовской земле.
В 1915 году, во время Первой мировой, Жиркевич с женой и тремя дочерьми эвакуируется в Симбирск, чтобы поселиться в оставшемся от деда генерал-губернаторском доме и переждать лихие времена.
Так вот, подробности того страшного времени ярко встают со страниц его «Дневника»: «3 января 1922 г. Право, когда прочтешь корреспонденцию с мест о том, что делается по деревням, то мутится разум и колеблется вера в существование Бога… Едят кошек, собак, мышей, сусликов, лягушек. Пожирают скот, околевший от чумы и сапа».
Люди умирали от сыпного тифа. Например, осенью 1919 года из 130 монахинь Симбирского Спасского женского монастыря были мобилизованы 50 монахинь, а 20 сестер ушли добровольно для ухода за больными. 50 человек умерли вследствие заражения тифом при этой эпидемии.
Крестьяне вымирали целыми деревнями либо бросали свои дома и пытались найти спасение в городе. В Симбирск устремились массы беженцев. Город представлял собой жуткое зрелище: трупы на грязных захламленных улицах, множество нищих, массовый рост беспризорных…
Были и многочисленные случаи каннибализма, но 30 января 1922 года Политбюро запретило публикации о людоедстве.
Ситуация была катастрофической, и России пришлось соглашаться на помощь из-за границы – на деятельность в России иностранных благотворительных организаций.
И, как мы знаем из истории Русской Православной Церкви, для оказания помощи голодающим Поволжья возникает идея использования церковных ценностей: 2 января 1922 года выходит постановление Президиума ВЦИК «О ликвидации церковного имущества».
В 134-м фонде Госархива хранятся документы, рассказывающие о том, как проходило изъятие церковных ценностей в монастырях и храмах Симбирской губернии. На 1 апреля 1922 года были составлены описи изъятия по 27 храмам города Симбирска. В этом же фонде есть отчеты епархиального управления в губернский отдел, где сказано, что и в 1923 году продолжался «сбор пожертвований в пользу пострадавших от голода. Он производится за богослужениями во всех храмах Симбирской губернии по воскресным и праздничным дням, в обычном для всех церковных сборов порядке, т.е. церковным старостой или одним из его помощников пожертвования собираются на блюдо и после богослужения подсчитываются, о чем составляется акт за подписью членов причта и церковного старосты». Русская Церковь никогда не оставляет чад своих.
– Расскажите, пожалуйста, о предстоящей выставке «Русская Голгофа». Что ждет посетителей? Как проходит сейчас подготовка?
– Выставка состоит из десятка стендов, которые созданы Московской Патриархией, а к ним каждая епархия добавляет свои материалы, располагая их на таком количестве стендов, которое считает наиболее продуктивным. Информационные блоки несут сведения документального характера по различным направлениям. Здесь и истории новомучеников, и защита святынь, и материалы, касающиеся изъятия церковных ценностей и судебных процессов над представителями Русской Церкви. И конечно, много внимания уделяется Патриарху Тихону.
Выставка планируется передвижной. Замысел таков, что с нею можно будет ознакомиться в первую очередь в учебных заведениях – Центре подготовки церковных специалистов при Симбирской епархии, педагогическом университете. И что особенно важно – по выставке планируется проведение экскурсии силами духовенства епархии, краеведов, студентов педвуза.
Подготовка начата еще в прошлом году, материалы практически все готовы, сейчас идет заключительный этап изготовления стендов.
– Как будет отражена связь тематической сердцевины выставки с родным для нас Симбирском?
– Историческому отделу нашей епархии я предложила свои краеведческие изыскания по разным темам. Например, о людях, чьи имена связаны с Симбирском и Патриархом Тихоном, – среди них А.В. Жиркевич; патриарший архидиакон Константин Васильевич Розов, уроженец Симбирской губернии, верно служивший Патриарху много лет; священномученик Неофит Любимов, который был расстрелян по срокам очень близко со своим зятем Николаем Георгиевичем Варжанским, а Патриарх Тихон писал ходатайство в органы советской власти с готовностью взять Варжанского «на поруки» в числе других участников процесса.
В следующем разделе объединены темы «Голод в Поволжье» и «Изъятие церковных ценностей», поскольку они взаимосвязаны. Одна небольшая страничка представлена мною о Симбирском духовном училище – на мой взгляд, одном из красивых зданий нашего города с интересной историей. Не могла обойти тему «Тихоновцы и обновленцы» – о церковном расколе.
– Ольга Николаевна, не могу не спросить Вас о Вашем отношении к Патриарху Тихону. Что трогает Ваше сердце больше всего в его жизни и подвиге?
– По сей день можно слышать споры, утверждения о правильности или ошибочности его поступков и принятии решений… Однако, мне кажется, все это можно отставить в сторону, ведь, как бы то ни было, Церковь он сохранил!
Из трех кандидатов на Патриарший престол он носил негласное звание «самого доброго». Давайте попробуем стать таковыми – вот прямо сегодня, сейчас! И хотя бы до конца дня. А завтра опять попробуем. И окажется, что это очень сложно – быть просто добрым.
В 1990 году в журнале «Юность» были опубликованы фрагменты воспоминаний комсомолки Марии Вешневой, которая была в числе красноармейцев, когда Патриарха держали под домашним арестом в Донском монастыре. Двадцатилетнюю комсомолку и атеистку Марию Семенову (Вешневой она стала в замужестве) поразила доброта святителя, он даже платочек ей на память подарил. Она следила за ним, и ее удивляло, как он молится по ночам. Она пишет: «Как же так, он старый человек, вот я смотрю за ним [ей полагалось подглядывать в замочную скважину] – ночь – он стоит на коленях и молится, утро – он молится, потом выходит на зарядку, гуляет по стене Донского монастыря и идет работать, что-то пишет… Я не понимаю, как так можно, мы валимся с ног от усталости, засыпаем, даже те, кому это не положено, а он ведет себя как ни в чем не бывало… Когда наступил Новый год и мы по благовесту поняли, что начали поздравлять, раздались тихие шаги. Удивленные, мы обернулись (патриарх никогда не приходил ночью), увидели его. В шелковой рясе, с большим золотым крестом на груди, с тщательно расчесанными серебряными волосами. Он держал деревянный поднос, полный пряников, пастилы, орехов и яблок. Поставил на стол, низко поклонился и поздравил нас с Новым годом. Мы встали и тоже поздравили его, пожелав здоровья и удачи. А потом вскипятили чай, вызвали часового и великолепно втроем отметили Новый год… Умом я понимаю, что он враг, и, очевидно, очень опасный. А общаясь с ним, ничего вражеского не чувствую. Он обращается с нами идеально. Всегда внимателен, ласков, ровен. Я не видела его раздраженным или капризным».
Для меня довольно ценно в личностных качествах человека чувство юмора: Патриарх умел добродушной шуткой сгладить острые углы ситуации.
Святейшего часто вызывали на допросы. Однажды, когда он вернулся очень поздно, измученный долгим ожиданием келейник с порога спросил его: «Как там?» – «Уж очень долго допрашивали». – «А что же Вам будет?» – «Голову обещали срубить», – с обычным добродушием, но устало ответил ему Патриарх, а на двери своей комнаты он повесил табличку: «По вопросам контрреволюции не беспокоить».
Многие вспоминали его простой и ласковый тон в разговоре и отмечали, что в быту он был прост, любил прогулки, художественную литературу и кошек. Когда Патриарх вышел из заключения, он пригласил к себе нескольких женщин, которые постоянно были его помощницами – стирали белье, готовили пищу, приносили продукты… Святейший усадил их за стол, сам разливал им чай и угощал выпечкой. И при этом называл «мои Марии Магдалины».
А сердце мое больше всего трогают слова Патриарха Тихона, что цитируют довольно часто: «Пусть имя мое погибнет в истории, лишь бы Церкви была польза». Вдумайтесь. Это ли не подвиг?
Беседовала Ксения Хайсанова