В этом году мы отмечаем 200 лет со дня приезда в Симбирск Александра I. Император сам выбрал место закладки фундамента Троицкого собора и 7 сентября 1824 года положил в его основание камень, предварительно утвердив окончательный вид этого собора по чертежам архитектора М.П. Коринфского. Собор был освящен в сентябре 1841 года и стал главным украшением города. Неоценимо историко-мемориальное и духовное значение Троицкого собора. Его возведение связывалось с важнейшим событием в истории России – победой над армией Наполеона. П.Л. Мартынов, автор известной книги «Город Симбирск за 250 лет его существования», в 1898 году сообщал: «Кафедральный Троицкий собор – одно из вещественных доказательств проявления патриотического чувства симбирского дворянства. Тяжёлая година Отечественной войны 1812 года на Симбирске отразилась, может быть более, чем на других русских городах: сюда съехалось из Москвы и её окрестных городов много дворянских семей, испытавших на себе все ужасы войны…» Многие симбиряне вписали свои имена в славную летопись Отечественной войны 1812 года. В этом выпуске «Мономаха» мы расскажем землякам об их подвигах.
Сегодня, когда мы говорим о важности воспитания патриотических чувств у населения, невозможно без горечи констатировать, какой ошибкой было разрушение главного исторического и духовного памятника нашего города и отказ от решения о его восстановлении в нынешнем веке.
Митрополит Симбирский и Новоспасский Лонгин — о том, возможно ли восстановление Троицкого собора, и о нашем отношении к собственной истории.
— Владыка, давайте объясним читателю, почему мы уделяем такое внимание Троицкому кафедральному собору Симбирска, его судьбе. В Симбирске было много храмов, и практически все они разрушены. Но епархия и инициативные горожане уже много лет поднимают вопрос именно о восстановлении на прежнем месте Троицкого собора. Почему? И какова роль кафедрального собора в принципе — для Церкви, для епархии?
— Кафедральный собор в любой епархии — это совершенно особый храм, причем не обязательно самый большой. Образно говоря, это литургическое сердце епархии — место, где совершаются самые значимые богослужения. Многие столетия это было еще и сердце любого города, потому что в кафедральном соборе отмечались самые важные события в жизни этого города и государства. Например, зачитывались акты о престолонаследии и манифесты — тот же манифест об отмене крепостного права. Все государственные документы, определяющие жизнь каждого человека, оглашались именно в кафедральном соборе.
Обычно здесь хранились самые почитаемые древние святыни. Так, в нашем Троицком соборе пребывал образ Спаса Нерукотворного, крест с мощами 72 святых, памятные вещи, связанные с Симбирским дворянским ополчением, ведь собор был построен как храм-памятник, посвященный победе в войне 1812 года. Конечно, он имел историческое значение как воинский мемориал. И был, пожалуй, самым совершенным с архитектурной точки зрения церковным зданием, несмотря на то, что в городе Симбирске было много красивых храмов.
Поэтому неудивительно, что инициативные верующие горожане выступали за возрождение этого собора. Тем более, что практически во всех соседних городах кафедральные соборы восстановлены: в Казани, Пензе, Саранске, Волгограде, других местах. Это устойчивая тенденция, которая сложилась за последние десятилетия.
Бывает, что это вызывает и противодействие. Ведь никуда не делись люди, враждебно настроенные к Церкви и намеренные с энтузиазмом с ней воевать. И сопротивление строительству новых храмов, и всякого рода клеветнические кампании по отношению к Церкви — к сожалению, это реалии нашей жизни.
— Чем было вызвано, по-Вашему, столь сильное противодействие возрождению собора? Наверное, не случайно именно в Ульяновске оно вылилось в такое острое противостояние?
— Не случайно. Решение о восстановлении собора уже было принято, более того, был выкопан котлован. Но коммунисты устроили по этому поводу просто чудовищную кампанию, и, видимо, те, кто был тогда у власти, испугались. Ведь у нас часто руководствуются принципом, который сформулировал еще Салтыков-Щедрин: «Как бы чего не вышло»… Котлован для фундамента собора был засыпан, строительство прекращено. Это уникальный пример. Ни в одном городе нашей огромной страны после 1990-го года такого не случалось. В свое время я достаточно близко общался с владыкой Проклом и хорошо помню эту историю по его рассказам. Он радовался как ребенок, что ему удалось наконец добиться разрешения на восстановление собора. Но то, что произошло далее, стало для него страшным ударом, настоящим потрясением, которое он очень тяжело переживал, в результате чего попал в больницу с сердечным приступом.
— Почему мы до сих пор живем в состоянии «разорванной» истории — то, что было до 1917 года, забыто и окрашено в черные тона? Как это отражается на сознании людей? Можно ли эту ситуацию исправить?
— Очень важно понимать: восстановление кафедрального собора, строительство новых храмов — это не то, что епархия делает «для себя», потому что у нее есть какой-то меркантильный интерес. Ничего подобного. На самом деле это нужно людям. И в первую очередь для того, чтобы преодолеть это состояние «разорванной истории», потому что оно очень плохо отражается на сознании и жизни людей. Значительная часть нашего народа не ощущает себя частью единой большой истории государства Российского. Звучат даже слова о том, что «наша страна молодая, ей двадцать лет». Так думают многие: что нашей стране всего сто лет или двадцать-тридцать. В то же время, сегодня много говорят о необходимости воспитания патриотизма у граждан России. А какой может быть патриотизм, если мы устраиваем танцплощадки на кладбищах? Это, конечно, очень печально, и с этим нужно что-то делать.
Возрождение храмов — это лишь часть той огромной работы по восстановлению исторической памяти, которую предстоит провести, если у нас останется на это время. Мне кажется, что еще немного — и будет пройдена точка невозврата.
— В каком смысле?
— Уже не успеем, не переломим вот эту ситуацию равнодушия, безразличия к собственной истории, своей вере, своей Родине, своему городу. Каждый раз, когда народ отвергает Бога, отрекается от Него, он отрекается и от самого себя. И тогда его место занимают другие народы. Там, где жили когда-то одни люди, будут жить другие. Очень характерный пример — Косово, колыбель сербской государственности, сербского Православия, главная святыня, сердце христианской Сербии. Сегодня Косово — это албанская земля. И такая судьба ждет очень многие когда-то христианские народы, если они не покаются.
— Какие еще памятные места Симбирска-Ульяновска незаслуженно забыты и требуют внимания?
— В нашем городе много таких мест. Когда я приехал, был поражен чудовищному обилию наименований, связанных с Лениным и прочей революционной колонной. Но если первое еще можно понять — уроженец города, выдающийся земляк, — то изобилие немецких фамилий каких-то сомнительных деятелей на улицах старинного русского города не поддается объяснению.
И, конечно, то, чего нельзя простить большевикам, — что в Ульяновске были сознательно стерты с лица земли все святыни. Как же — город Ленина и вдруг какие-то купола, колокола, кресты… Уничтожено все, что только можно было уничтожить. Сохранились только небольшая церковь на Воскресенском кладбище, фрагмент Воскресенско-Германовского храма и деревянный, простой храм в честь иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» — по сути времянка, которая была построена для принесенной со Святой Горы иконы. И это всё, что осталось в поволжском русском городе, который прежде был преисполнен храмами и монастырями. Пустота на месте Покровского монастыря, «диван Обломова» на месте Вознесенского храма — это же безумие! Очень о многом болит сердце.
И это не может не отражаться на наших согражданах. Люди, поколениями живущие на руинах святынь, разоренных их собственными руками и руками их отцов и дедов, не могут оставаться здравыми. Исправить это можно, только если церковная жизнь примет свои правильные формы. Если храмы будут храмами, а не пунктами приема записок и торговли свечками. Если в них будет самоотверженное, верующее, преданное своему служению духовенство. Если батюшки будут работать с каждым человеком, приходящим в храм. Это очень сложно. Особенно сейчас, когда люди давно забыли, зачем нужна Церковь, и не настроены никого слушать. Но все, что в наших силах, мы должны делать.
— Часто задают вопрос: почему бы епархии не заняться восстановлением разрушенных сельских храмов вместо того, чтобы строить церкви в городах?
— Да, я часто слышу этот вопрос, и часто на него отвечаю. История России в XX веке привела к тому, что наша страна обезлюдела. И в первую очередь обезлюдела Россия деревенская. Сегодня наши села стоят пустыми или полупустыми. Там, где раньше жило несколько тысяч человек, в лучшем случае живет сотня-другая пенсионеров. И действительно, несмотря на то, что была уничтожена бо′льшая часть наших храмов, на селе сохранились во множестве остовы разрушенных церквей. Сердце болит о них, хочется все восстановить. Но у нас такой возможности нет.
В большинстве случаев эти храмы не только некому и не на что восстанавливать, но и некому будет в них ходить. У нас в области есть церкви, которые стоят буквально в чистом поле. Например, храм Петра и Павла в урочище Еделево — вокруг него вообще ничего нет.
Я много ездил по центральным российским областям. Видел величественные храмы размером с Успенский собор Московского Кремля, которые стоят в костромских или ярославских лесах. И это огромная проблема, которую мы должны решить. Если мы ее не решим, то грош нам цена как народу, имеющему великую, славную, но при этом трагическую историю. Эти храмы нужно спасать, но средств на это нет ни у Церкви, ни у жителей этих сел. Могла бы помочь только государственная программа по сохранению исторических памятников. Надо помнить, что с закрытия храмов началось разрушение села. Людям говорили: «Попы вас пугали, обманывали, а мы сейчас все церкви закроем, попов и монахов выгоним — и заживем!». Закрыли, выгнали и зажили… И вот дожили до того, что мы видим сегодня пустые деревни. А ведь деревня — это корень нации. Люди, живущие на своей земле и занимающиеся трудом земледельца, — это коренное, в прямом смысле этого слова, население любой страны.
Да, епархия старается, с большим трудом, прежде всего строить храмы в городах. Потому что города — это место, где сейчас живут люди. Но нам говорят: «Зачем вам храмы в городе? В деревне нужно восстановить старые!». Но если следовать этой логике, тогда в городе и школы не нужны. В 1960-70-е годы в сельской местности строили школы на 500-700 человек, а сейчас в чудом сохранившихся деревнях учатся максимум 20–30 детей, и многие школы закрыты и заброшены. Они, как и храмы, лежат в руинах. Если следовать подобной логике, тогда давайте их восстановим и будем возить туда детей из города?
Русская Православная Церковь приняла программу по консервации разрушенных сельских храмов. Мы должны попытаться спасти от окончательного разрушения то, что у нас осталось. Но для того, чтобы Церковь могла вести свою спасительную миссию среди нашего народа, сегодня нужно строить и восстанавливать храмы в городах. Это необходимость.
— Как Вы считаете: нужно ли вернуться к вопросу о возрождении собора? Как сохранить память о нем, пока этого не произошло?
— Я думаю, что это время должно настать. В сентябре 2024 года исполняется 200 лет со дня подписания императором Александром I указа о строительстве в Симбирске кафедрального собора в честь победы над Наполеоном. Мы планируем провести целый ряд памятных и просветительских мероприятий, чтобы рассказать о нашем соборе как можно большему числу людей. На месте, где он стоял, будет установлен новый поклонный крест. Думаю, что мы доживем до того времени, когда необходимость воссоздания собора будет осознана большинством нашего населения.
Беседовала Наталья Горенок
Фото Андрея Гутынина
Журнал «Мономах» № 4(142) Август 2024