С 3 по 11 августа в Симбирской епархии состоялся крестный ход на Никольскую гору в рабочем поселке Сурское.
О том, в чем смысл крестных ходов, с какими трудностями сталкивались люди во время пути, и станет ли это событие традиционным, «Православному Симбирску» рассказал духовник крестного хода, штатный клирик Спасо-Вознесенского кафедрального собора Ульяновска, настоятель храма в честь иконы Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших» рабочего поселка Языково иерей Сергий Чамышев.
– Отец Сергий, уже много лет вы являетесь организатором крестных ходов. Вы помните свой первый крестный ход?
– Да, в свой первый крестный ход я пошел в 2006 году благодаря дочери – она собиралась в крестный ход, но ей было всего 16 лет, и я не мог отпустить ее одну, поэтому пошел вместе с ней. Было очень трудно: несколько раз я пытался сбежать. Но именно там я увидел православную жизнь и понял, что мне она нравится.
– Я заметила, что по всей России стало больше крестных ходов. Так ли это? Почему?
– У любого крестного хода должен быть повод. Никольская гора в Сурском районе – это величайшая святыня, которая немного позабыта людьми. Поэтому нам захотелось обратить на нее внимание. И подобных мест в нашей стране очень много, потому духовенство и решило почтить их крестными ходами.
– Что необходимо предпринять, чтобы крестный ход прошел без происшествий?
– Во-первых, несмотря на то, что нас сопровождали сотрудники ГИБДД и скорой помощи, мы старались проложить максимально безопасный маршрут – по полям, посадкам и второстепенным дорогам. Во-вторых, важна строгая дисциплина, ведь существует угроза заблудиться, отравиться или утонуть. Строго-настрого запрещено пить воду из неизвестных источников, собирать грибы, ягоды и купаться в водоемах.
– Кто помогает вам в период проведения крестного хода?
– Есть так называемый хозвзвод, состоящий из печников, истопников, поваров, врачей, посудомойщиц, водителей. Это невидимый механизм, «сердце» крестного хода. Несколько раз в день эти люди занимаются погрузкой и разгрузкой вещей, передвижением лагеря, заполнением емкостей водой для бытовых нужд, установкой палаток и столов для трапезы. В четыре утра они уже на ногах, в полночь – еще трудятся. Чем быстрее хозвзвод выполнит свою работу, тем раньше крестный ход отправится в путь. После трапезы и отдыха они снова грузят вещи по машинам. Поэтому крестный ход – это не только ходьба по полям, но и множество бытовых дел.
– С какими искушениями крестоходцы сталкиваются во время пути?
– Первые пять дней человека терзают самые разные искушения – изнемогает плоть, одолевают душевные волнения, раздражают соседи. Создаются обстоятельства, толкающие человека бросить это дело: конфликты, недовольство погодой, едой, гигиеническими условиями, долгой дорогой. А еще пыль, аллергия, высокая температура, мозоли. К счастью, у нашего врача были все необходимые лекарства. Девиз нашего пути: «Крестный ход начинается на пятый день». Самое главное удержаться пять дней, потом становится легче.
На самом деле, искушения появились еще до начала крестного хода. Несмотря на то, что объявления о его начале и мой номер телефона были широко распространены, никто не звонил. Я уповал на Бога и был уверен, что Он Своих приведет. Так и случилось – люди взялись неизвестно откуда накануне выхода.
– Бывало, что люди покидали крестный ход?
– Такое случается крайне редко. Отсеиваются, прежде всего, лукавые люди, ведь у Бога не бывает ничего лживого. Во время крестного хода Господь раскрывает внутренний мир человека, и он становится самим собой: иллюзии рассеиваются, лоск и искусственность сходит. Там все одинаковые – со своими немощами и слабостями. Если человек не умеет сострадать, то он уходит. Взаимовыручка и честность в отношениях крайне важны в полевых условиях.
– Что духовно подпитывает людей и придает им силы?
– Негласное условие крестного хода – обязательное участие в таинствах Исповеди и Причастия, чтобы на сердце не было груза.
В конце пути люди идут буквально молитвой. Когда сил идти нет, молитва становится громче.
– Как вы думаете, на следующий год будет повторение маршрута?
– Думаю, что этот маршрут станет традиционным. Если Богу будет угодно и владыка Лонгин благословит, то следующий крестный ход хочется начать уже из Ульяновска.
– Сколько священнослужителей сопровождало крестный ход? Как жители разных сел встречали шествие?
– Мне помогал клирик Духосошественского храма Ульяновска иерей Стахий Таллеров. Я был очень рад: хочется, чтобы у меня нашелся преемник. По ходу пути к нам присоединялись священники. Это окрыляло.
Нас очень хорошо встречали в каждом населенном пункте. Особенно запомнилось то, с каким теплом нас встретили сестры в монастыре села Ляховка. Они организовали встречный крестный ход, состоящий из местных жителей и насельниц.
– В чем все-таки «соль» крестного хода?
– В крестном ходе один день ощущается, как год, а само шествие пролетает, как один день. Все вокруг говорят, что жизнь проходит стремительно, но в крестном ходе день огромный, а ночь бесконечна и удивительна. Чем длиннее крестный ход, тем тяжелее из него выходить – настолько прикипаешь к нему душой. Жизнь в крестном ходе – не побоюсь этих слов – Царствие Божие на земле. Это молитвенная радость общения с единомышленниками. Молитва во время шествия особая: ты молишься и чувствуешь, что за тебя тоже молятся. У святителя Николая есть особенность – давать крестоходцам необъяснимую радость.
Кто-то невидимый ведет всех, соединяя в одно целое. Известно, что люди, водимые Святым Духом, объединяемые в одно целое – это определение Церкви Христовой. Они молятся, радуются, заботятся друг о друге, а главное – любят друг друга. Любовь между крестоходцами – это не сентиментальность, а уважение и забота, которая перерастает в крепкую дружбу, даже по окончании крестного хода. Когда люди встречаются через много лет, то радуются друг другу, как самым близким родственникам.
– Отец Сергий, до священства вы были медиком. Когда вы начали задумываться о пастырском пути?
– Да, я работал фельдшером больше 20 лет. В практике было много случаев, когда я понимал свою немощность и начинал искать помощи свыше. Когда Бог откликался и было очевидно, что произошло чудо, то я списывал все на случайность. Но это Господь помогал спасти человека моими руками! Так продолжалось около десяти лет, после чего мое сознание приняло данность того, что Бог есть. Когда я стал воцерковляться, то для меня как для медика было озарением видеть, что церковные таинства и искренняя молитва могут лекарственно действовать на тело и давать облегчение душе человека. Когда я испытал это на себе, то понял, что искал этого всю жизнь.
– Как отреагировали близкие на ваше решение стать священником?
– Когда я принял это решение, от меня многие отвернулись. Им был непонятен мой новый образ жизни. Со мной остались только самые близкие – супруга, две дочери и сын. К тому времени Господь уже тронул мое сердце и позвал за Собой, поэтому меня было не остановить.
До того, как принять духовный сан, я был недоволен собой, находился в постоянном поиске. Необъяснимая горечь уменьшилась после того, как я поступил в семинарию, а окончательно ушла после моего рукоположения. Я нашел то, чего мне не хватало всю жизнь. Я стал священником довольно поздно, но уверен, что у Бога все вовремя. Он знает, когда призвать человека. Священником нужно становиться тогда, когда человек понял, в чем смысл жизни.
– А в чем он заключается?
– В жизни надо успеть узнать и полюбить Христа. Священство для меня стало вторым шансом прожить жизнь. Раньше у меня, как и у многих мирских людей, был страх смерти, а сейчас его нет. Я знаю, что когда умру, встречусь с Тем, Кого люблю, – со Христом.
– Есть ли в вашей семье священники, кроме вас?
– Нет, я из неверующей семьи коммунистов. Решение стать священнослужителем было осознанным, но изначально непростым, – советское воспитание сделало свое дело. Зато я прекрасно понимаю людей, которые не верят в Бога и не ходят в храм. Чтобы человеческое естество переменилось, необходимо присутствие Бога. А становиться другим человеком и принять Божественную сущность очень непросто.
– Вы являетесь настоятелем сразу нескольких сельских храмов Симбирской епархии. Как вы совмещаете служение в городе и послушание настоятеля в трех храмах Карсунского района?
– Я служу в храмах Карсунского района по одному разу в неделю, знакомлюсь с вопросами и нуждами приходов и решаю их по мере возможности. Мне очень нравится три дня в неделю проводить в сельской местности. В остальные дни я служу в Спасо-Вознесенском кафедральном соборе.
– Где вам служить больше по душе: в городе или в селе?
– Была бы церковь и престол! Для меня любой храм – дом родной, ведь Христос один. Он не делится на город и село, поэтому служить мне везде одинаково хорошо. Разница в том, что сельский священник один в храме и в дни служения я должен отдать всего себя прихожанам.
Беседовала
Екатерина Баринова
Мы посмотрели на крестный ход глазами организатора. А что ощущали участники во время шествия?
С какими трудностями им пришлось столкнуться? Об этом расскажут некоторые из них.
Иерей Стахий Таллеров, клирик Духосошественского храма города Ульяновска:
– В крестном ходе, в среднем, участвовало около семидесяти человек. Одни уходили, другие присоединялись, но эта цифра была неизменной. Проходя через деревни и села, духовенство не оставалось равнодушным к соборной молитве и присоединялось к нам.
В самом пути особых трудностей я не ощутил, всего было в достатке, да и организован крестный ход был должным образом. Трудности были, в основном, духовного характера. Враг навеивал людям мысли об усталости, плохом самочувствии и бессмысленности пути. Я как священник понимал, что это духовная борьба и ее нужно вести всем.
На всех приходах нас хорошо и радушно встречали. Ночлег мы организовывали прямо в храмах после всенощного бдения. Утром подъем в пять утра, в шесть – утреннее правило и Божественная литургия, после которой отправлялись в путь. В день мы проходили от 20 до 36 километров. После трех дней пути стало легче, а на пятый открылось второе дыхание. В конце пути я ощутил радость оттого, что смог преодолеть себя и справиться
со всеми трудностями.
Татьяна, участница крестного хода:
– Это мой второй крестный ход. Первый раз я дошла до самого конца на правах участницы, а во второй (из-за сильнейших мозолей) меня взяли в лагерь помогать на кухне. Там я увидела «невидимую» жизнь крестного хода. Получив послушание, я успокоилась, что могу быть полезна. Господь сподобил меня дойти до Никольской горы, послужить Ему и ближнему. Конечно, без искушений на кухне не обошлось. Была и раздражительность, и недовольство. Однако крестный ход – это особый мир и особая благодать!
Матвей, участник крестного хода:
– Мне восемь лет, и моя мама поначалу была против того, чтобы я пошел крестным ходом. Но бабушка уговорила ее, и мы отправились в путь. Мне понравилось. В следующем году обязательно пойду еще раз. Я шел всю дорогу пешком и быстрее бабушки поднялся на гору. Почти у всех взрослых были мозоли на ногах, а у меня не было. Отец Сергий сказал это потому, что я еще маленький. Я люблю ходить в храм, часто причащаюсь. Идти было очень здорово и даже весело.
Юрий, истопник:
– Приятно осознавать пользу от моего труда. Работа истопника очень ответственная. Необходимо следить за жаром в печке, чтобы огонь теплился, заранее подготовить дрова, запастись щепками для растопки, чтобы к раннему утру все было готово. Любая задержка на полевой кухне чревата опозданием выхода крестного хода. К окончанию литургии у нас должна быть готова трапеза. Во второй крестный ход на Никольскую гору мы отправились более подготовленными, учитывая все недочеты первого майского пути. В этот раз мы даже установили душ. Я рад участию в крестном ходе. Это и жизнь, и работа, и служение.
№ 16 (576) 24 августа 2022 г.
Газета “Православный Симбирск”