Жизнь монастырей и их насельников, как правило, сокрыта от посторонних глаз. Но тем не менее, во многих духовных книгах говорится, что монашествующие должны быть примером для всех христиан («Свет инокам – ангелы; свет мирянам – иноки»). На вопросы о современном монашестве отвечает митрополит Симбирский и Новоспасский Лонгин
– Владыка, чем отличается монашествующий от любого верующего мирянина?
– Монахи – это люди, которые избрали особый путь, на котором их служение Богу не имеет посторонних препятствий. Путь этот сложный, достаточно древний. Монашество сопутствует христианству с самых первых веков его существования. Оно зародилось на Ближнем Востоке, в пустынях Палестины и Египта: люди, которые хотели жить только со Христом, ради этого уходили от людей, от мира в пустынные места. В России это были дремучие леса.
Эти люди уходили от мира не потому, что они гнушались миром, считали себя лучше него, – нет, они были убеждены: в миру им гораздо труднее будет служить Богу.
– Что же заставляет современного человека уйти в монастырь? Ведь верить в Бога и вести благочестивую церковную жизнь можно и в миру…
– Ровно то же самое, что и христиан первых веков. Мир требует от человека слишком многого. И поэтому люди уходят в монастырь, чтобы служить Богу без всяких преткновений.
Конечно, со временем меняются условия жизни христиан, и с ними – формы существования монашества. Скажем, в Советском Союзе, монастырей было немного. Лишь некоторые из них сохранялись как своеобразная «витрина», призванная продемонстрировать заезжим иностранцам наличие свободы совести в Советском Союзе. Попасть туда было очень сложно, поэтому многие люди монашествовали, живя в миру, у себя дома или на приходах. Во многих храмах тогда служили и несли послушания монахи и монахини. «Монашество в миру» имело свои отрицательные черты, но было объяснимо в тех несвободных условиях, в которых находилась Церковь.
Сегодня у нас иная ситуация. В России за последние тридцать с небольшим лет монашеская жизнь восстановилась практически во всех обителях, которые были до революции. Это добрая тенденция, свидетельствующая о том, что в Русской Церкви есть люди, которые сохраняют идеальные представления о жизни со Христом и стремятся им следовать. Другое дело, что монашествующих в большинстве современных обителей обычно немного.
– А много ли монастырей в Симбирской митрополии?
– К сожалению, нет: один мужской монастырь – Жадовский в Барышской епархии, и два женских – Спасский в Ульяновске и в честь Архангела Михаила в селе Комаровка. В Симбирской епархии сейчас мужского монастыря нет, и моя забота – о том, чтобы он у нас появился. Пока я не могу сказать ничего определенного: нужно соблюсти много условий для того, чтобы создать монастырь, причем не просто как административную единицу, а чтобы он действительно состоялся как монашеская обитель. Может быть, что-то получится, как Бог благословит. Возможно, будет преобразована в женский монастырь община при Знаменском храме в селе Ляховка Майнского района. Она существует уже несколько лет.
– Как сохраняются монашеские традиции?
– Есть такое церковнославянское слово, понятное без перевода: другдругоприимательно. В идеале, передача происходит от старца к ученику, или от старицы к послушнице. Только таким образом может сохраняться монашество, других способов нет. Есть, конечно, замечательные книги. Аскетическая литература очень интересна, познавательна, она воодушевляет каждого, кто ее читает, но необходима передача живого опыта.
– У нас есть вопросы, которые пришли от читателей на адрес редакции. «Владыка, неоднократно слышала, даже от некоторых священников, и читала, что Бог предложил женщине только два пути – брак и монашество. И если у нее по каким-то причинам не сложилась личная жизнь, и она осталась безбрачной, то ей непременно нужно идти в монастырь. Так ли это? Я знаю, что некоторые одинокие женщины испытывают смущение, чувство вины: как же, мол, так, я не замужем и не в монастыре… Антонина»
– Конечно, нет! А почему только женщине, как же одинокие мужчины?… Это странные суждения. В монастырь нужно идти только от большой, переполняющей сердце любви к Богу – больше ни от чего. Ни от несчастной любви, ни от карьерных неудач в монастырь нельзя идти ни в коем случае. Это место, куда приходят только по любви к Богу, к богослужению и молитве. Человек должен стремиться каждый день в храм, как «елень на источники водные» (Пс. 41). Как говорится в церковном песнопении: «утренюет (стремится) дух мой ко храму святому Твоему», – вот такое чувство должно быть в сердце человека, который уходит в монастырь. Причем оно должно проверяться достаточно долгим временем испытаний послушничества. В советские годы одним из действующих монастырей была женская обитель в Пюхтицах, в Эстонии. Совершенно чудесным образом она никогда не закрывалась. Монастырь был большой, многолюдный. Поскольку он находился в селе, власти его особо не трогали. Я знаю людей, которые, живя в самых разных концах Советского Союза, ездили в этот монастырь в отпуск по многу лет, из года в год. Вот работает человек где-то, одиннадцать месяцев живет дома – а в свой отпуск на месяц приезжает в Пюхтицы. Каждый день – служба, трапеза, послушания: кто в поле, кто в коровнике, кто в пошивочной… И люди ездили годами и десятилетиями! Такая проверка, как мне кажется, наиболее близка к естественному ходу дела. Человек должен испытывать свое желание монашества долгим искусом. Нельзя просто прийти и сказать: я хочу быть монахиней, или монахом, постригите меня! А бывает, что стригут, а потом однажды человек спрашивает себя: «Что я здесь делаю?», – и уходит из монастыря. Таких примеров в наше время, к сожалению, предостаточно. Бурное церковное возрождение последних лет, помимо добрых плодов, принесло еще и целый ряд искушений, нестроений подобного рода.
– «Может ли несовершеннолетний человек стать монахом, если его родители против этого, хотя они еще не старые, а в старости за ними будет, кому присмотреть?» – спрашивает Илья.
– Нет, несовершеннолетнему человеку монахом стать нельзя, независимо от желания или нежелания родителей. Сначала нужно стать взрослым, совершеннолетним, еще лучше приобрести профессию, жизненный опыт, а потом уже идти в монастырь.
– И еще вопрос от Владимира: «Владыка, некоторые современные монахи занимаются общественной деятельностью, создают спортивные клубы и сами тренируют подростков. Но должен ли этим заниматься именно монах, ведь монашество – это отшельничество, уход из мира. Где границы – что можно делать постриженному в монахи, а что нельзя? Каково Ваше мнение?»
– Строго говоря, монаху нельзя заниматься такими вещами. Формально Владимир прав. Но, как говорится в старинной поговорке, «нужды ради и закону пременение (перемена) бывает». Поскольку сегодня многие монахи не отшельники, а служат и живут в городах, бывают настоятелями обычных храмов, им необходимо работать с людьми на приходе, в том числе, с молодежью. Устройство спортивных клубов – обычная приходская деятельность. Наверное, тренировать самому – уже излишне, но организовывать эту работу – вполне нормально.
Подготовила Наталья Горенок
№ 11 (547) 9 июня 2021 г.