Полагаю, у каждого из нас, счастливцев, хотя бы раз побывавших в Свято-Успенском Псково-Печерском монастыре, на всю земную жизнь остается это чувство – мы были в особом месте, там, где явственно присутствует Святой Дух, где не нужны никакие подтверждения Божиего бытия и истинности Евангелия.
Причина этого чувства – молитвенный подвиг людей, преобразивших здесь, кажется, и воздух. Воздух стал благодатным, и солнце светит иначе, проходя сквозь него, и трава, и цветы, и деревья становятся неуловимо другими.
Судьба Свято-Успенской обители уникальна. Она, в отличие от сотен других русских монастырей, великих и малоизвестных, никогда, ни на день не закрывалась. Духовная преемственность не прерывалась, русло живой воды не перекрывалось и не пересыхало: наставников сменяли их вчерашние ученики, жившие так же, как учителя – в ежедневном и ежечасном подвиге.
Псково-Печерским подвижникам посвящена книга диакона Георгия и Петра Малковых «У пещер, Богом зданных». Неплохо прочитать ее прежде, чем отправиться в псковский городок Печоры. А если возможности совершить такое паломничество, по тем или иным причинам, нет – книга сама станет своего рода паломничеством.
***
Первая глава книги посвящена преподобному Симеону (Желнину), (1869-1960). Долгая жизнь, но – простая, практически без внешних перипетий и приключений. Родился в крестьянской семье, 25 лет от роду, преодолев противление отца, пришел в Печерский монастырь… и жил в нем до последнего своего вздоха. Да, больше шести десятков лет (правда, с четырехлетним перерывом в 20-х годах – когда пришлось нести послушание эконома Снетогорского монастыря). Был иеромонахом Вассианом, а в возрасте 58 лет принял схиму с именем Симеон. После этого поселился в сырой подземной келье – двадцать ступенек вниз… Но недаром архимандрит Рафаил (Карелин) говорил, что описывать внешние события жизни подвижника – все равно, что не о человеке рассказывать, а об одежде, которую он носил. Духовная жизнь монаха, как правило, сокровенна, а как она открывается людям? Она открывается в любви. Любви действующей, согревающей, исцеляющей, а подчас останавливающей человека на краю пропасти.
В книге немало воспоминаний о старце Симеоне, рассказов людей, которым он помог в тяжелейшую пору их жизни, исцелив – кого-то духовно, а кого-то телесно – своей дерзновенной молитвой. Что поразительно, старец Симеон перешел из времени в Вечность, благословляя двух паломниц, которых допустили в его келью – положив руки на их склоненные головы. Таким оказалось его последнее – уже безмолвное – слово, обращенное к нам, людям.
***
«Я ходил по земле, а никого не замечал. Я чувствовал, что Господь во мне и я в Нем. Душа тянется к Господу: и спишь телом, а сердце молится. Тогда тебе ничего не надо, ты только услаждаешься Господом» – так писал о своем духовном состоянии печерский старец Афиноген (1881-1979) – в миру тверской крестьянин Василий Агапов. Мальчиком он был отдан в обучение портному, и потом до конца жизни своей шил братьям подрясники и рясы. Желание жизни монашеской было заложено в него с малолетства. Началась для него эта жизнь в Свято-Успенской Макарьевской пустыни, где он прожил два десятка лет и куда вернулся из ссылки в 1927 году… Но в феврале 1932 года всех насельников Макарьевской пустыни арестовали. Отец Афиноген провел два месяца в питерских «Крестах». По приговору суда его отправили на Беломорканал, где он едва не умер от голода, холода и побоев. После освобождения из лагеря отец Афиноген жил на поселении, зарабатывая своим ремеслом – шитьем. Возможность служить получил во время немецкой оккупации, но ненадолго: в октябре 1943 года немцы вывезли его – тогда уже 62-летнего – на запад, в Латвию, и там – представьте себе – прямо в рясе и с крестом выставили на продажу на невольничьем рынке, где латвийские фермеры покупали для себя остарбайтеров (люди, вывезенные из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы – прим. ред). К счастью, русского батюшку сразу купил добросердечный латыш, и вчерашний невольник смог дождаться освобождения в человеческих условиях. В победном 1945-м он прибыл в Печоры – и до конца своих дней трудился, принимая массу паломников; отчитывал бесноватых, отмаливал тяжелобольных, был духовником братии. После архимандрита Афиногена остались записки, рассказывающие о поразительных духовных откровениях. В книгу включены также фрагменты дневника его келейницы – монахини Надежды (Бакшаевой), свидетельствующие о высокой духовной жизни многострадального старца
***
Едва ли не все мы томимы «охотой к перемене мест», потребностью в новых впечатлениях, причина которой – душевный и духовный голод, понятный и, скорее всего, непредосудительный. А русские монахи проводили в своих обителях по пять-шесть десятков лет, подчас даже и в мыслях не выходя за святые ворота. 62 года подвизался в Псково-Печерском монастыре архимандрит Серафим (1909-1994) в миру Аркадий Розенберг, – духовный сын старца Симеона. В своих записках отец Серафим рассказывает именно о душевном голоде, о неудовлетворении всем тем, что могла принести ему мирская жизнь – чувстве, которое привело его в 23 года к благословенным пещерам. Монах Серафим удивлял всех точностью и размеренностью своей жизни – по появлению дымка над трубой его кельи можно было сверять часы. Эта точность и размеренность говорила о внутренней тишине, о ясности и безмятежности истинно смиренной души. Он исполнял в монастыре послушание ризничего, а если не был занят этой работой и не стоял на молитве – значит, в его руках был веник, лопата, топор или грабли. За малейшую услугу ему он благодарил как за великое благодеяние. Многие желали его духовного руководства, однако в ответ слышали, что у него нет опыта, нет умения понимать других людей, что он сам нуждается в руководстве, где уж ему другими руководить… Но на самом деле вся его жизнь была своего рода руководством или учебником – для всех, и монахов, и мирян
***
Совершенно удивительна судьба схимонаха Николая (1876-1969) в миру Василия Монахова. В отличие от других героев книги, он не был даже диаконом, он был простой монах, совсем простой и ясный, как Божий день, – при том последние десять лет жизни был совершенно слепым. Детство его было тяжелым, родная мать не любила Василия и принесла ему немало страданий. Но в бесхитростных воспоминаниях сына-монаха нет ни обиды, ни осуждения: он принимает все как посланное от Бога и идет своей дорогой – мысль о монашестве была заложена в него с раннего детства. Так же кротко и просто рассказывает отец Николай о многочисленных дарованных ему чудесах, об обретении чудотворной иконы и явлении Божией Матери.
Еще до схимы, нося монашеское имя Борис, будущий отец Николай много лет подвизался на Валааме; после революции остров отошел к Финляндии, получившей независимость от России. А в 1939 году весь Валаамский монастырь был принудительно эвакуирован с острова вглубь Финляндии, в Хейнявеси, где и сейчас находится Ново-Валаамский монастырь. После войны отец Борис – будущий схимонах Николай – оказался среди тех монахов, которые решили вернуться из финских земель в Отечество. Так он оказался в Печорах.
Здесь надо сказать, что Псково-Печерскую обитель тоже пытались эвакуировать – только уже вглубь Германии. Это было летом 1943 года: гитлеровцы пугали монахов-печерян приближающейся Красной Армией и возвращением безбожной власти: дескать, вам от нее не поздоровится. Но насельники древней твердыни после соборной ночной молитвы решили вверить свои души Богу и остаться дома. Тащить их всех в грузовики силой немцам было уже некогда.
А разбираться с безбожной властью пришлось уникальному человеку, фронтовику и художнику, архимандриту Алипию (1914-1975) в миру Ивану Воронову. С 1959 года он был наместником Печерского монастыря. Его наместничество, да и всю церковную жизнь можно определить одним словом: вопреки. Вопреки хрущевским гонениям, в Печерской обители полным ходом шли реставрационные работы, восстанавливались древние крепостные стены и башни. Обитель прирастала новыми людьми: особенно много приходило фронтовиков. А когда архимандриту Алипию предложили подписать бумагу о ликвидации монастыря (тогда по России закрыли десятки монастырей, открытых сразу после войны) – архимандрит на глазах уполномоченного смял эту бумажку и бросил в огонь камина. Прирожденный иконописец, он перед смертью увидел Пресвятую Деву и хотел сразу запечатлеть Ее облик – но рука уже не держала карандаш…
***
В книге «У пещер, Богом зданных» рассказано о десятках подвижниках, я упомянула лишь нескольких. В книге приведены уникальные личностные материалы: дневники, записки, письма. В приложении приводятся исторические статьи, например, о церковных нестроениях в Эстонии в 1920-1930-х годах. Но главное – эта книга есть свидетельство о чуде. Чуде, которое Господь творит с человеком, но не с каждым, а только с тем, который вверяет Ему себя до конца. Это чудо – становление христианина-подвижника; очищение человека до прозрачности, такой, чтобы сквозь него был виден Бог; раскрытие в человеке благодатных даров, прежде всего – любви.
Марина Бирюкова
№ 11 (547) 9 июня 2021 г.