В редакцию «ПС» пришел вопрос от читателя:«Не могу приучить себя просить прощения сразу после ссоры. Порой дожидаюсь Прощеного воскресенья, чтобы извиниться перед людьми. Как преодолеть гордость? Как перестать обижаться на мелочи?»
Ответить на него мы попросили протоиерея Димитрия Савельева – настоятель Богоявленского храма села Прислониха Карсунского района.
– На этот вопрос может быть дано, как минимум, два варианта ответов: краткий и развернутый. Первый формулируется в духе известного стихотворения Владимира Маяковского: «Надо делать хорошо, и не надо – плохо». Но на этот ответ всегда находится резонное возражение: «А что, если не получается? Ясно, что лучше быть богатым и здоровым, но я, несмотря на все усилия, по-прежнему, остаюсь бедным и больным. Что делать в этом случае?»
Надо признаться, что на вопрос «Что делать?» не может ответить никто, кроме самого спрашивающего. Нравственный выбор мы можем совершить только самостоятельно. А что может сделать собеседник для человека, находящегося перед таким выбором? Только постараться обсудить с ним создавшуюся ситуацию, насколько возможно прояснить спорные вопросы и, если получится, поспособствовать укреплению нравственных сил собеседника. Постараюсь и я предоставить вопрошающему некоторую информацию к размышлению.
Пора подумать о душе
Вопрос про обиды и примирения – вовсе не о том, кто кому что сказал или сделал. А о том, как мы строим отношения друг с другом и как переживаем их (этих отношений) расстройство. Одним из удачных определений, направляющим наши мысли в нужную сторону, является следующая простая формула: «Душа – это то, что болит, когда все тело здорово». Душевная и телесная боль принципиально отличаются друг от друга. Одну с другой мы никогда не перепутаем. Мы чувствуем наличие чего-то отдельного в организме только тогда, когда это что-то болит. Точно также дело обстоит и с душой. Мы не всегда ощущаем ее присутствие, особенно, пока в жизни все в порядке.
Утвердиться в мире
Наиболее мучительную душевную боль приносят нам близкие люди. И мы со своей стороны также делаем это для них. Почему так выходит?
В нас с самого раннего детства сформировано желание быть хорошими, соответствовать окружающему миру. Похвалила мама – счастье! Тогда небо становится голубее, птицы поют веселее. Поругала, – приходит горе! Погода портится, птицы кричат резко и неприятно, любимые конфеты теряют прежний вкус.
Но мы выросли. И в большой мир унесли воспитанное в детстве горячее желание быть всегда правыми и хорошими, хотя бы для самих себя. Но нас таких много! И каждый хочет утвердиться в мире. Для этого он старается доказать, что именно его мнение самое верное и правильное. Если я прав, значит, ты – виноват. Тогда я – обладатель ключей от твоего внутреннего рая. И в моей власти впустить тебя в него или оставить мучиться в твоем внутреннем аду. Но если я не прав, значит, прав ты. Тогда уже виноват я. И мне предстоит прорываться из горького ада внутренних конфликтов обратно в рай спокойствия и согласия.
В каждом доме, трамвае, магазине с переменным успехом идет война всех против всех. Война душевная, в которой каждый отстаивает свою правоту, и соответственно, вину остальных. Она лишь в редких случаях выходит в область физических столкновений и почти не поднимается на духовный уровень. Но из души в душу в ходе этих военных действий изливается немало яда.
В перспективе вечности
На этом этапе разговора хотелось бы уже перейти к рекомендациям и рецептам. Но к сожалению, у меня их нет в запасе. Я, так же, как и наши читатели, несу в душе сформированный в детстве комплекс хорошего мальчика и страдаю от непонимания ближних и дальних.
Теоретически понятно, что имеет смысл поднимать душевные противоречия с миром и людьми на духовный уровень. Тогда можно спросить себя, как связана моя вина с заповедями Божиими, с возможностью спасения или погибели? Какое значение она имеет в перспективе вечной жизни? Случившееся противоречие – это только вина против человека или еще грех против Бога?
К несчастью, доводы самого трезвого, мудрого и справедливого разума не очень-то помогают против сердечной боли. Да и где их взять – трезвость и мудрость в тот час, когда обида кусает сердце?
Когда Сын Божий воплотился и сошел во временный человеческий мир, Он должен был предоставить Себя каждому бестолковому слушателю, ищущему вразумления, больному, просящему исцеления, грешнику, нуждающемуся в исправлении. И не только это. Спаситель отдал Себя и врагам, гонителям, мучителям, распинающим и убивающим Его.
Мало сказать себе: «Противоречия с миром и людьми – это мой крест». Нужно еще этот крест всей душой принять и быть уверенным, что мы совершаем подвиг, а не преступление, претерпеваем страдания за правду Божию, а не за собственное упрямство и недостатки.
Рефлекс обвинения
Много раз мы повторяли себе эту заповедь: «Не судите, и не судимы будете» (Мф. 7, 1). Но к сожалению, вспоминаем о ней только когда суд над ближними уже совершился. Наша несовершенная душа, априори до всякого опыта ищущая собственной правоты, начинает судить еще на уровне чувств и ощущений прежде, чем ум успевает сказать хоть одно слово здравого смысла.
Потому вряд ли получится не допустить осуждения. Если наш дух сильнее, чем у окружающих, то наше осуждение с неизбежностью рефлекса переходит на уровень обвинения. Мы торжествуем победу своей правоты и унижение чужой вины.
К вопросу о мотивах
На этом моя информация к размышлению, пожалуй, подходит к концу. В этой беседе я попытался показать внутреннюю связь между осуждением, обвинением и страданием. К сожалению, в нашем несовершенном мире эта связь опирается на такой мощный инстинкт самоутверждения, что кажется, справиться с ним под силу только святым. Мы к их числу, конечно, не относимся. Как же тогда быть с обещанием постараться способствовать укреплению нравственных сил читателя? Попробую сделать и это.
Во-первых, очень хотелось бы поколебать в себе и окружающих это непреодолимое ощущение внутренней правоты. Мы смотрим на мир собственными глазами и понимаем его только собственной головой. Но кто сказал, что эта позиция – единственно возможная точка зрения? Когда я вижу людей, которых не могу понять и правоту которых отказываются принять мои разум и чувства, стараюсь напомнить себе: и за таких людей Сын Божий воплотился и распялся. Кто я такой, чтобы подвергать сомнению целесообразность Его спасительной жертвы? Поэтому я ни в коем случае не должен огорчаться на те обстоятельства, что близкие мне люди думают иначе о предметах, не вызывающих у меня никаких сомнений. Порой это очень трудно. Но слово «друг» имеет свое неизбежное продолжение, заключающееся в его главной характеристике «другой». Нужно позволить близкому человеку быть другим, имеющим собственное, отличное от нашего мнение и не делать из этого личной трагедии.
Во-вторых, хочу воззвать к мотивам сочувствия и сострадания. В погоне за счастьем и душевным благополучием мы судим и обвиняем друг друга, причиняя душевную боль. Стоит ли продолжать мучения, которые мы доставляем друг другу и себе самим? Может, пора уже переходить от обвинения к прощению? Ведь речь чаще всего идет о самых близких, а потому самых уязвимых людях.
Не могу принять за читателя никакого решения. Я даже не способен разобраться в какой-нибудь конкретной конфликтной ситуации. Только знаю, что выяснение вопроса, кто кому нанес более глубокую душевную рану, – дело совершенно бесплодное. На этом пути невозможно достичь справедливости, но есть опасность еще сильнее травмировать эти раны. Я хочу напомнить: ключи от внутреннего ада обвиняемого находятся в руках обвиняющей стороны. А если обвинения и обиды носят обоюдоострый характер, то на страдания обречены все участники конфликта. Поэтому время сотворить чудо милосердия – прямо сейчас, не ожидая удобного случая.
№ 4 (564) 23 февраля 2022 г.