Где грань между человекоугодием и смирением?
Отвечает настоятель Богоявленского храма села Прислониха
протоиерей Димитрий Савельев:
Начнем с того, что человекоугодие – грех, а смирение – добродетель.
Первое ведет к погибели грешника, а второе – как вид добродетели – имеет своим плодом спасение и восхождение к духовному совершенству. Угождение – активное действие, направленное на исполнение высказанных или невысказанных пожеланий, ожиданий, на удовлетворение нужд, потребностей и капризов другого человека. Особенность угождения – его необязательность. Угождение – это не удовлетворение насущных нужд и потребностей, а выполнение чего-то выходящего за рамки необходимого. Если родители кормят, одевают и воспитывают своего ребенка, то про них нельзя сказать, что они угождают своему чаду. Правильнее тут будет сказать, что мама с папой заботятся о нем. Но когда взрослые исполняют все желания и капризы своего любимца, покупают ему избыточное количество лакомств и подарков, то такая чрезмерная забота не пойдет ребенку на пользу, а скорее испортит его. Подобная ситуация уже может быть описана с использованием слова «угождение». Александр Грибоедов в комедии «Горе от ума» сформулировал достаточно четкий критерий выявления человекоугодия в профессиональных отношениях: «Кто служит делу, а не лицам…» Здоровое нравственное чувство легко отличает нормальные отношения от греховного человекоугодия. Главный герой комедии Чацкий ощущает это отличие прямо физически: «Служить бы рад, прислуживаться тошно»…
Но, конечно, в повседневной жизни не всякое угождение оказывается грехом. Порой это слово охватывает своим содержанием и дела любви, заботы, поддержки другого человека. Вспоминаются строчки известного детского стихотворения Корнея Чуковского: «Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я, наконец-то ты, грязнуля, Мойдодыру угодил!»
В том, что ребенок перестал быть грязнулей хотя бы из страха и желания угодить Мойдодыру, нет ничего плохого. Наоборот, герой стихотворения смог преодолеть свой недостаток и вступить на путь исправления. Греха в этом случае нет, а слово используется то же самое.
В отличие от угождения, направленного на другого человека, усилия смирения направлены на самого себя. В действии смирения человек борется со своей гордостью, самолюбием, жадностью, злобой, агрессивностью, честолюбием и другими эгоистическими установками, претензиями и жизненными позициями. Смиренный человек не демонстрирует достоинства, не требует их явного признания другими людьми, а сознательно отступает на задний план общественного внимания, позволяя другим людям воспользоваться какими-либо преимуществами и выгодами.
Смирение – поистине христианская добродетель. Оно являет собой торжество любви над законом и справедливостью, требует от смиряющегося человека сознательной жертвы своими благами. Смиренный человек готов уступить свое место в транспорте, пропустить другого в свою очередь, поделиться, может быть, скудной и недостаточной для него самого порцией еды. Примером жертвенного смирения может служить подвиг святых благоверных князей Бориса и Глеба. Для того чтобы не ввергнуть свой народ в пучину междоусобной гражданской войны, они отказались от вооруженной борьбы за Киевский великокняжеский престол. Последствием этого смирения стало их убийство по приказу брата Святополка. Этот сознательный выбор стал их жертвенным христианским подвигом.
Таким образом, человекоугодие и смирение отличаются друг от друга по двум признакам.
Во-первых, они различаются по направлению совершаемого действия (на другого человека или на самого себя). А во-вторых, они отличаются по своему нравственному знаку, как грех отличается от праведности или христианского подвига. Поэтому одно от другого можно отделить без особых теоретических рассуждений, а просто прислушиваясь к голосу христианской совести в своей душе.
№ 9 (545) 12 мая 2021 г.