В издательстве Симбирской епархии вышла книга монахини Евфимии (Аксаментовой) «Увидеть однажды» – воспоминания об архимандрите Кирилле (Павлове), лаврском старце, духовном отце автора, почившем в феврале 2017 года после очень долгой и очень тяжелой болезни.
Монахиня Евфимия (ранее – инокиня Наталья) провела рядом со старцем Кириллом почти два десятка лет, начиная с иноческой молодости; она делила с ним быт, она видела и слышала его изо дня в день, она, как деревце, выросла в лучах его любви, на живой воде его мудрости…
Впрочем, сама матушка рассказывает о своем формировании и о роли отца Кирилла несколько иначе. Она вспоминает эпизод из жития преподобного Льва Оптинского (Наголкина). Один из его послушников все спрашивал, почему старец не совершает видимых чудес – и получил, наконец, ответ: «А отесать такой пень базарный, как ты – разве не чудо? Разве не чудо сделать из тебя стоящего человека?» Матушка Евфимия (в прошлом инокиня Наталья) искренне считает, что таким вот «базарным пнем» в окружении старца была именно она. Поэтому старец Кирилл навсегда останется в ее памяти – «не чудотворцем, не прозорливым предсказателем тех или иных событий будущего (хотя в сокровищнице памяти моего сердца есть и такое), а добрым мастером, который, точно и деликатно подбирая свои инструменты, с теплотой и великой рассудительностью делал из тебя человека»
Монашеская жизнь с ее внутренним духовным деланием – уже сама по себе невероятно трудна. И если в иных случаях дополнительной трудностью становится строгость и категорическая требовательность духовника, то в случае с отцом Кириллом и его духовными детьми было иначе: видя перед собою такой пример подвижничества, пользуясь такой бесконечно кроткой, милующей любовью – нельзя было не пытаться соответствовать, совесть не позволяла. А соответствовать нелегко, да и невозможно, кажется, вовсе. Вот почему – время идет, а «…ощущение своего несоответствия не притупляется, становится острее. Тебе по-прежнему хочется быть кем-то лучшим. Кем-то «более», чем ты есть — достойным, хорошим, целостным. Но вот, время идет, дни твои вмале иждиваются, а ты все еще тот, прежний…». И тогда возникает мысль: а не для того ли дана была мне эта встреча, «…чтобы до последнего дня своей жизни носить в сердце все нарастающую боль и сокрушение?! Боль, сокрушение, и — благодарность». Благодарность противоположна унынию и спасает от него. Ты благодарен – значит, ты жив и действуешь. Значит, твой старец трудился над тобою не напрасно.
Читая книгу монахини Евфимии, я вспомнила ее давний очерк об отце Кирилле, написанный в скорбные годы его болезни. Очерк назывался «Тихий свет подлинности». И книга, вышедшая через четыре года после кончины старца – о том же: отец Кирилл – это подлинность. Это невозможность хотя бы одного, маленького, случайного, но – неискреннего или суетного движения, поступка, реплики. «Никогда, даже в разговорах на бытовые темы, в беседах с батюшкой не возникало чувство поверхностного скольжения» – так свидетельствует духовная дочь о цельности и глубине своего духовного родителя.
Архимандрит Кирилл не был медийной фигурой, он не гремел обличительными проповедями, не взрывал интернет, не стремился к роли «барометра общества» или эксперта во всех церковных вопросах; не фотографировался с «сильными мира сего». Он просто жил по Евангелию. Это была его единственная и всепоглощающая земная задача – жить, как заповедал Христос. То, что нужно, приложится. То, что не приложится, не нужно. Это и есть подлинность.
Но как часто мы, сознательно или бессознательно – ищем не подлинного, а другого! Вот и от отца Кирилла ждали – сенсационных предсказаний, точной даты конца света, очевидных чудес… и, разочаровавшись, говорили «Ничего в нем особенного». Украшали его простую биографию разнообразными домыслами и никак не желали с ними расстаться. А некоторым «сомнительным духовным авторитетам» (так называет их мать Евфимия) старец после смерти стал являться во сне, дабы всячески одобрять их «маргинальные умонастроения»… «Все это невыразимо больно. И жалко простых доверчивых людей, которые оказываются уловлены на подобную наживку» – пишет автор книги «Увидеть однажды».
В собственных своих глазах отец Кирилл был простым рядовым монахом, отсекшим свою волю и давшим обет послушания. Он не хотел выделяться из общего числа братии и не делал ничего без благословения начальствующих – даже если по возрасту и духовному опыту годился этим начальствующим в отцы. Матушка Евфимия вспоминает грустный для нее – тогдашней молодой инокини – эпизод, когда батюшка не поехал с ними – женской монашеской общиной – в Пюхтицкий монастырь, только потому, что некому оказалось благословить эту его поездку. Грустный, да, но урок – на всю монашескую жизнь.
Нагрузка, которую нес немолодой уже и далеко не здоровый отец Кирилл, была колоссальной. Люди шли и ехали к нему со всего постсоветского пространства. Среди них часто встречались весьма неблагополучные и очень тяжелые в общении. С кем-то могла начаться истерика, кто-то сам не знал, зачем приехал и чего конкретно хочет от старца. Не говоря уж о банальных попрошайках, манипуляторах, сочинителях душераздирающих историй. Они делали большую ошибку, думая, что старца легко обмануть: другое дело, что он и таких тоже жалел. Монахиня Евфимия сравнивает своего духовного отца с могучим деревом, под которым «…находит себе приют и душа маленькая, почти ни на что не годная, слабая. Возможно, именно в этом заключена особая духовная красота отца Кирилла как пастыря и духовника: он не гнушался никчемными и злыми , он согревал и любил всех». Вот весьма симптоматичная реплика старца – после очередного наплыва страждущих: «У людей совсем нет интереса к благочестию. Никакого… Но как же они страдают, и сколько у них скорбей!»
Скорбями, болью, жестокостью, несправедливостью, ложью – мир переполнен, и никто уже и не думает, наверное, что Церковь – это неприступная крепость, о стены которой разбиваются волны мирового зла. Все знают, что это не так, а отец Кирилл знал это лучше, чем кто-либо другой. «Его боль о несовершенстве мира, в том числе и мира церковного, – пишет мать Евфимия, – оставалась только его сокровенно болью. Нас, немощных, он утешал, успокаивал, берег»
Читая книгу «Увидеть однажды» я вспоминала слова преподобного Силуана Афонского «Дух Божий учит любить все живое». Самые теплые страницы книги – те, которые дают нам увидеть любовь старца к природе, к каждому живому существу: белке, галке, синичке, приблудной кошке или собаке. И они, неразумные, платили ему любовью: пес по кличке Джоник подбегал к парализованному уже, на коляске сидевшему отцу Кириллу и клал ему на колени свою вкусную косточку.
А самые трудные, самые горестные… и одновременно самые светлые страницы книги «Увидеть однажды» посвящены последнему этапу крестного пути лаврского старца, его тяжелейшей тринадцатилетней болезни. Необратимые последствия инсульта лишили отца Кирилла возможности – не только передвигаться и элементарно обслуживать себя, но и питаться как питаются все люди. Строго ограничивая медицинские подробности, автор книги считает все же необходимым остановиться на этом трагическом обстоятельстве: «Проявлением величайшей, на мой взгляд, силы духа было и безропотное смирение отца Кирилла перед новым витком его страдальческого затвора — где-то через год после инсульта старцу поставили пищевую стому. Да, в его случае это была спасительная неизбежность, так как серьезное нарушение глотательной функции грозило бесконечными вспышками температуры — пища попадала в легкие…» Далее матушка Евфимия вспоминает о том, как хотелось старцу просто ощутить во рту знакомый вкус хлебушка, как попросил он однажды этот кусочек… И как кротко смирился, услышав, что – нельзя.
Все, наверное, знают, что отец Кирилл – тогда еще просто Иван Павлов – прошел Великую Отечественную. И все слышали про Евангелие, найденное им в обугленных сталинградских руинах: с него и начался путь будущего старца ко Христу. Путь, который требует «…благодатного бесстрашия. Бесстрашия не только защитника Отечества, но и инока, услышавшего зов Божий и откликнувшегося на него всем сердцем». И терпение его было также – и святым терпением русского солдата, и терпением смиренного христианина, всегда готового взять свой крест. «Надо смириться! Смириться до конца!» – так, по свидетельству матушки Евфимии, сказал однажды старец… когда мог еще говорить. Потом и эта возможность была у него отнята.
В уходе за ним, в устроении его жизни и быта, в духовном окормлении тяжкоболящего монаха Кирилла участвовало много людей; матушка пишет о них с великой благодарностью и любовью. И она убеждена: «Пока мы бились за жизнь его плоти, он сокровенно бился за жизнь нашего духа». В книге есть конкретные примеры, подтверждающие духовную прозорливость и спасительность молитвы отца Кирилла за других. И эта молитва не престала с его последним вздохом.
«Все, что связано с именем отца Кирилла, с образом его кроткой, мужественной и мудрой души, останется в сердечной памяти навсегда. С этим увиденным нами когда-то образом мы — верю и надеюсь — не окажемся одиноки в непростой час собственных последних испытаний. И воля наша, и сердце наше не подведут нас» – пишет монахиня Евфимия в последней главе своей книги. И, конечно, это касается не только тех, кто знал старца Кирилла непосредственно.
Марина Бирюкова