103-й псалом отличается от большинства других. В нем мало говорится о грехе и грешниках. Он весь посвящен восхвалению Божественной премудрости.
Глубочайшее восхищение делами Творца и благодарность Ему за благодеяния являются самыми правильными чувствами в начале молитвы. Именно поэтому пространный, красивый и хвалебный 103-й псалом начинает новый церковный день.
Под древами польскими, упоминаемыми в тексте псалма, царь Давид подразумевает все деревья, растущие «в полях». Но в их ряду он особо выделяет кедр ливанский. Это крепкое, высокое и ветвистое дерево, растущее в горах Ливана. В Древнем мире оно ценилось выше всех других известных пород дерева.
В разговоре о птицах, которые устраивают гнезда на высоких деревьях, дополняется, что выше всех свил гнездо еродий – аист. Еще пророк говорит о том, что Бог предназначил для обитания высокие горы оленям, а каменные утесы – зайцам.
От рек и морей, гор и лесов пророк обращается к прославлению Бога в светилах небесных и говорит, что Господь Бог сотворил луну во времена, то есть для различения и распределения времен. О солнце сказано, что оно по воле Творца знает запад свой. После заката и окончания дневного света Господь положил быть тьме, во время которой бродят все лесные звери; львы рыкают, ища добычи и требуя от Бога пищи себе. Этими словами подчеркивается мысль о том, что Бог и о хищных зверях имеет попечение, назначив им ночное время для поиска пищи.
В псалме описывается действие солнца и дневного света на жизнь животных и человека. Восходит солнце – начинается день, и все дикие полевые животные и лесные звери возвращаются в свои логовища (и в ложах своих лягут). А человек, отдохнув во время ночи, выходит на дело свое и продолжает свою работу до вечера. Так велика премудрость Божия, разделившая время на дни и ночи и указавшая человеку день для беспрепятственной полевой работы, а диким животным и зверям – ночь для снискания себе пищи. Пророк не может не восхвалить величие дел Божиих и напоминает, что все в мире принадлежит Ему.
Обозрев и прославив величие, всемогущество и премудрость Божию, проявляемые в Его творениях, небесных и земных, псалмопевец свое благоговейное чувство удивления переносит на море, имея в виду Средиземное море как самое тогда известное и ближайшее. Сказав о разных морских животных, малых и больших, он упоминает, в частности, об одном из них, которого называет «змием». «Именем змия, – говорит блаженный Феодорит, – пророк означил великих китов, которые водятся в больших морях». Кит не боится никаких морских бурь и животных, он как бы посмеивается над морем, что и значат слова: ругатися ему, то есть морю. Другое прочтение – играет в море.
Вся к Тебе чают, дати пищу им во благо время. Давшу Тебе им, соберут: отверзшу Тебе руку, всяческая исполнятся благости: отвращшу же Тебе лице, возмятутся: отъимеши дух их, и изчезнут, и в персть свою возвратятся: послеши Духа Твоего, и созиждутся, и обновиши лице земли. Здесь царь Давид прямо обращается к Богу: «Все надеются на Тебя! Все зависят от милости Твоей! А если отнимешь дух их – исчезнут и обратятся в землю, из которой сотворены». Далее следует пророчество о событиях последних, ожидаемых и нами времен: «Пошлешь Духа Твоего, и воскреснут, и обновишь землю».
Восхищаясь делами Божественного творчества и усматривая в них всемогущую силу Божию, пророк желал бы, чтобы все твари непрестанно, вместе с ним, славили Творца. В преизбытке благодарственных чувств к Богу за все Его милости и благодеяния он выражает еще одно пожелание в отношении к Богу: да возвеселится Господь о делех Своих. Царь Давид хочет, чтобы люди, непрестанно славя Бога, так относились к Нему, чтобы Он не имел причин сожалеть о том, что сотворил человека, как это было перед всемирным потопом.
Воспою Господеви в животе моем, пою Богу моему, дондеже есмь: да усладится Ему беседа моя, аз же возвеселюся о Господе. Да изчезнут грешницы от земли, и беззаконницы, якоже не быти им. Благослови, душе моя, Господа.
Ранее пророк призывал все создания, и в особенности человека, к прославлению Бога, а в заключение опять обращается к себе, как бы говоря: что касается меня – я буду петь Господу всю жизнь мою, буду петь Богу моему, пока я существую. Буду петь и прославлять Его всеми возможными для меня способами: и умом, и всеми силами души, и устами, и музыкой. Да будет приятна Ему песнь моя! Сознавая свое недостоинство, я буду вместе с тем умолять Бога, чтобы была приятна Ему беседа моя. Мало ли в мире людей, которые предаются разным удовольствиям и увеселениям и забывают о главном и единственном увеселении о Господе? У меня же, говорит пророк, да не будет никаких других предметов радости и веселия, кроме Господа: аз же возвеселюся о Господе.
Этой радости о Господе и этому прославлению Его всего более препятствуют грешники и беззаконники, которые мало того, что раздражают Бога своими злодеяниями и непокорностью, они еще служат соблазном для других, своим примером развращают людей слабых и малодушных, в особенности же молодых, и таким образом становятся для последних нравственной заразой, сообщая им свою порочность. Таким грешникам и беззаконникам автор псалма желает не погибели, а исчезновения, то есть перемены на лучшее нравственное состояние через покаяние и исправление. Да исчезнут грешники с земли, и беззаконных да не будет более. «Не о погибели грешных молится, – говорит блаженный Феодорит, – но испрашивает того, чтобы они переменились, умоляет о том, чтобы полчище их рассеялось, чтобы они были обращены и познали Божественное».
В заключение псалма царь Давид, обращаясь снова к своей душе, заканчивает его теми же словами, какими начал: Благослови, душе моя, Господа!
Иерей Никита Рыбаков
Газета «Православный Симбирск»